жизнь и борьба квир-мигрантов_к из Центральной Азии
В «Ташкенте» — супермаркете центральноазиатских товаров, расположенном на Брайтон-Бич в Нью-Йорке, — всегда была лучшая самса. Пойти туда, в место, которое так напоминало мой дом, но было так далеко от него, было странно, но ожидаемо. Жители Центральной Азии ценят семью и единство, и что является более ярким примером этого, чем Брайтон-Бич, район в Южном Бруклине, полный людей, которые выглядят и говорят, как я. Когда мы, выходцы из Центральной Азии (ЦА), находимся за границей, мы жаждем найти людей, похожих на нас: мы чувствуем себя спокойнее и более защищенными, где бы мы ни находились. По крайней мере, мне так казалось.
Как раз в тот момент, когда я платил за самсу, RUSA LGBTQ+, организация, защищающая права квир-сообществ стран СНГ в Нью-Йорке, организовывала прайд-прогулку по Брайтон-Бич, чтобы отпраздновать не только существование квир-персон, но и людей, которые выжили и одержали победу над гомофобной средой, распространенной в некоторых странах ЦА, при этом свободно живя в США. В то же время это был призыв к изменению отношения к сообществам ЛГБТК+ в ЦА чтобы ни одной квирной персоне никогда не пришлось «выживать».
Мне показалось символичным, что квирные центрально-азиаты_ки организовали праздник своей гордости за стенами супермаркета, полного людей, которые, скорее всего, не готовы принять их существование. Несмотря на единство, на основании которого построен «Ташкент», тяжело представить реалии, в которой квир персоны центральноазиатского происхождения являются частью этого единства из-за общего отношения к сообществу ЛГБТК+ в ЦА. Квир-люди со всего региона переезжают в другую страну в поисках безопасности и сообщества, но их снова избегают те же люди, но в другом контексте: в конце концов, их истории не услышаны, их шрамы невидимы, а их существование не признано. Тот день привел к более чем покупке приятной самсы: он привел к осознанию того, что мне нужно просто вслушаться.
«Мы из культур, которые подавляют тех, кем мы являемся», — заметил Анвар, потягивая свежесваренный кофе где-то в центре Манхэттена. Он говорил очень спокойно и уравновешенно, несмотря на тяжесть разговора. Я связался с Анваром, узбекским активистом, во время поиска центральноазиатских ЛГБТК+-активистов_к и беженцев_ок, которые были бы готовы поделиться своими историями о миграции, жестоком обращении и несправедливости.
Несмотря на то, что он чувствует себя в большей физической безопасности, он отмечает, что внутренняя гомофобия и борьба за принятие себя, вызванные годами репрессивной и дискриминационной риторики в отношении квир-людей в Узбекистане, «все еще в прогрессе». Однако возможность быть и говорить за себя оказала более положительное влияние на его жизнь. «Я начал жить с тех пор, как переехал сюда, а не просто существовать, как в Узбекистане», — с гордостью отметил он.
Узбекистан, наряду с Туркменистаном, ввел уголовную ответственность за гомосексуальные отношения между мужчинами в любой форме, при этом осужденным грозит до трех лет лишения свободы. Хотя правительство является основным исполнителем этих законов, гетеросексуальные граждане Узбекистана часто преследуют или избегают представителей ЛГБТК+ Узбекистана.
Анвар сначала эмигрировал в Россию, а затем десять лет назад переехал в США. И хотя он неоднократно высказывался о тяжелом положении ЛГБТК+-сообществ в своей родной стране, другие квирные персоны с Центральной Азии не всегда воспринимали это положительно. «Ассоциация со мной, означала, что [другие выходцы из Центральной Азии, входящие в ЛГБТК+-сообщество] тоже были геями/лесбиянками, и они не хотели такого внимания», — признался Анвар, предложив новую перспективу жизни не только как центральноазиатской квирной персоны, но и на последствия высказывания об этом внутри самого сообщества.
«Большинство из [квир персон из Центральной Азии] хотели держаться от меня подальше», — добавил он, подчеркнув страх и социальную стигму, которая существует среди квир персон из Центральной Азии даже после миграции.
Одним из признаков гомофобного климата в Центральной Азии является привязка гомофобии к центральноазиатской идентичности: если ты узбек, ты не можешь быть геем, а если ты гей, ты не можешь быть узбеком. Анти-ЛГБТК+ группы и деятели_ницы утверждают, что «ценности» Запада, то есть существование квир-персон, не были частью истории и формирования идентичности Центральной Азии. Человек, сжигающий прайд-флаг в казахской традиционной одежде, будет утверждать, что «казахи никогда не имели влияния ЛГБТК+, и наши ценности этого не допускают», хотя редко встретишь такой «активизм» против домашнего насилия или коррупции.
Анвар рассказал, что в прошлом он подвергался ненависти именно на этой почве. Он рассказал, что его действия в США до сих пор транслируются и подвергаются критике в его родной стране: «В «Fergana News» была статья о том, как я иду на гей парад… с узбекским флагом». «Fergana News» является крупным новостным изданием Узбекистана. Реакция на статью узбекских читателей_ниц была в подавляющем большинстве негативной, причем большинство комментариев подчеркнули, что Анвар не заслуживает ни в коем случае представлять Узбекистан и узбекскую культуру. Удивительно, но Анвар, существование которого эти онлайн-пользователи_цы сочли бы противоречием, гордится своим происхождением и культурой.
«Мы уникальны», — воскликнул Анвар, размышляя о том, что значит быть выходцем из Центральной Азии. «Когда я вижу что-то об Узбекистане, у меня трепещет сердце – это меня радует», – поделился он. В этот момент я впервые услышал счастье в его голосе.
Алия*, еще одна квир-беженка из Центральной Азии, с которой мне посчастливилось поговорить, также заявила, что скучает по своей родине — Казахстану. В отличие от многих трагических историй квир-беженцев, история Алии началась не с семьи. На самом деле, ее семья, особенно ее мать, всегда поддерживали ее путешествие. Единственное замечание, которое сделала ее мать, заключалось в том, что Алия «должна обязательно познакомить всех своих партнерш со [своей] матерью», — в шутку отметила она.
Борьба Алии за свободу началась с простого решения. «Я всегда хотела создать семью», — подчеркнула она. Хотя однополые пары не могут по закону усыновлять детей в Казахстане, в стране отсутствуют запретительные меры, препятствующие родителям-одиночкам усыновлять. Девушка и ее партнерша решили пойти по этому пути и усыновили мальчика. В отличие от родительниц — мальчик по национальности русский. Это вызвало подозрения и нежелательное внимание у соседей. «Люди начали задавать вопросы по типу: “Где отец?” или “Если вы мать, то почему мальчик русский?”» добавила Алия в качестве примера растущей подозрительности и преследования со стороны ее соседей. Вскоре ситуация начала ухудшаться.
«Нам начали поступать угрозы что сообщат опеке о двух женщинах, воспитывающих «чужого» ребенка» — отметила героиня. К сожалению, ни одна из стран Центральной Азии, включая Казахстана, не приняла антидискриминационные законы для защиты сексуальных и гендерных меньшинств. Ее семья вскоре поняла, что полиция бесполезна, поскольку они либо отмахивались от своих дел, либо безоговорочно соглашались с дискриминацией, от которой страдала ее семья. «Единственным жизнеспособным решением было переехать в другой район города», — добавила она. Это оказалось бесполезным, поскольку каждый новый район становился опаснее другого. «Мы переехали как минимум семь раз», — отметила она с тяжестью в голосе.
«Последней каплей стало то, что они пригрозили вызвать службу по уходу за детьми и забрать нашего сына», — добавила девушка, объясняя, что заставило ее и ее партнершу принять решение о переезде. То, что казалось концом ее пути в Казахстане, стало началом пути в США: пути не менее пугающего и трудного.
Хотя миграция и поиск убежища в США, как известно, является трудным и рискованным процессом, специфика такой сложности часто затмевается «последним призом» — свободой и безопасностью. История Алии учит нас тому, что иногда эти подробности слишком сложно забыть. «В результате давления, риска и стресса, связанных с переездом, у меня появилось неизлечимое аутоиммунное заболевание… Кроме того, во время этого процесса в Казахстане скончалась моя мама. На тот момент мы не смогли поехать попрощаться с ней. Эта боль навсегда останется со мной», — поделилась она.
Существует много разных историй миграции сексуальных меньшинств, и несмотря на то, что семейное изгнание является одной из наиболее распространенных историй, история Асель была иной. Это — история правительства, которое подвело ее и ее семью, вынудив их оставить все позади несмотря на то, что оно поклялось защищать права каждого гражданина. «Мы бы не уехали из Казахстана, если бы там была правовая защита», — заявила девушка, подтвердив необходимость того, чтобы правительства ЦА взяли на себя ответственность за ужасы, с которыми ЛГБТК+ Центральной Азии сталкиваются в своих родных странах. Можно только представить, как сложилась бы жизнь Алии и ее семьи, если бы регулярное притеснение людей в их адрес сопровождалось преследованием со стороны полиции.
И все же самую большую радость в нашей беседе излучала Алия, выражая свою глубокую любовь к своей родине. «Я скучаю по Казахстану. Я пытаюсь напомнить себе о своей родине, слушая казахскую музыку», — такими были ее одни их последних слов о своей гордости. Несмотря на то, что я узнал еще одну историю, полную горя и испытаний, я снова пришел к пониманию этих людей как стойких, храбрых и красивых душ, чья любовь к своей культуре и родине так же сильна, как и прежде.
И хотя, к сожалению, эти «родины» не были гостеприимными для этих людей, их истории показывают, что простой легализации гомосексуальности/хирургических вмешательств в рамках смены гендерного маркера недостаточно: как мы видим на примере Казахстана, люди, которые «смеют» жить свободной жизнью, не защищены системой правосудия, даже если они соблюдают закон. Таким образом, хотя легализация гомосексуальности необходима во всех странах ЦА, этого недостаточно: необходимо также принять законы, которые объявляют вне закона любую форму дискриминации по признаку гендерной идентичности/сексуальной ориентации.
Более важным является более широкое признание того, что можно быть выходцем из Центральной Азии и квир-персоной одновременно; признание, которое приведет к настоящему единству Центральной Азии. И, возможно, когда-нибудь такие супермаркеты, как «Ташкент», станут пространством, наполненным воспоминаниями о родине, по которой скучают квир — персоны, а не напоминанием о доме, который им пришлось покинуть.
Автор – Йерк
*Имя героини изменено
**Мнение автора может не совпадать с мнением команды «Феминита»
