10 июля 2018 года в селе Шемонаиха, Восточно-Казахстанская область (ВКО), пройдет суд по делу Елены Ивановой, обвиняемой экс-депутатом маслихата, экс-нуротановцем, а ныне представителем строительной компании ТОО «Өскемен құрылыс» Ержаном Скаковым в лжедоносе. Вместе с Еленой и лидеркой движения по борьбе с сексуальным насилием Диной Смаиловой мы попытались разобраться, каким образом девушка, в августе 2017 года обвинившая своего работодателя в изнасиловании, оказалась на скамье подсудимых.

Кто она и кто он

На время лета студентка колледжа Елена Иванова нацелилась собрать деньги на колледж и решила устроиться работать маляром на строящемся объекте в поселке Верх-Уба, Восточно-Казахстанская область. На тот момент Елене было 19 лет, ранее она уже несколько лет каждое лето подрабатывала, чтобы собрать себя в школу. В 16 лет впервые придя устраиваться на работу маляршей в село Октябрьское Елена познакомилась с прорабом Оразбеком Катпановым, который был шурином Скакова. Узнав, что в 2017 году в Верх-Убе тендер выиграла компания, где Елена ранее работала, студентка позвонила Катпанову расспросить о возможности поработать на новом объекте. С 15 мая 2017 года Иванова начала работать маляршей в Верх-Убе.

Известно, что Елена жила какое-то время с бабушкой, потом оказалась в приюте. Мать девушки жива; у Лены было несколько отчимов, а родного отца она никогда не видела. У нее никогда не было тех, кто мог бы ее защитить, что в такой стране как Казахстан значит, что она всегда была легкой добычей для любого человека, который пожелает над ней надругаться или эксплуатировать.

В первый раз Елена увидела экс-депутата и бизнесмена Скакова 8 июля 2017 года. На правах начальника он добился от нее номера ее телефона и, по словам Елены, в тот же день через пару минут позвонил ей, потребовал подняться на второй этаж. Первое нападение Скакова на Елену Иванову началось буквально через несколько минут после знакомства с ней и за это короткое время вряд ли Елена могла придумать план инсценировки собственного изнасилования, который ей позже хотели приписать.

В интервью сайту NewTimes.kz «Экс-депутат в ВКО запугал и изнасиловал на школьной стройке 19-летнюю девушку-маляра» Елена Иванова говорит о том, что Скаков при знакомстве стал сразу наводить о ней информацию, с кем она живет, где живет, общается ли с родными и стал домогаться с первого дня знакомства. Также из интервью становится понятно, что Иванову пытались спасти от преследований и домогательств руководства всем коллективом, т.е. люди верили ей и видели в Скакове угрозу.

«Я поднялась. Он стоит на втором этаже, возле актового зала. Говорит, мол, пойдем, зайдем внутрь, там поговорим. Я спросила, зачем, а он сказал: «Просто надо». Я отказалась. А он меня схватил за руку и начал тащить туда. Я уперлась ногами в порог изо всех сил. Кричала, что мне больно. А потом вышел мужчина, который стены красил там. Он увидел нас, увидел, что меня за руку держат. Тогда Ержан сразу меня отпустил, сделал вид, что ничего не произошло. Я убежала в итоге вслед за этим мужчиной. Потом я старалась его избегать… После этого он долго не появлялся. Я рабочим сказала, что боюсь. Васильичу, электрику, рассказала. Сказала, что он домогался. Хотела до зарплаты доработать и убежать. Когда Ержан приезжал, электрик мне говорил: «Не ходи никуда, стой возле всех, он не подойдет». Нурик тоже говорил мне: «Ержан едет, будь аккуратна».

Во второй раз Елена подверглась нападению Скакова в середине июля. Она рассказала, что Скаков схватил ее и залез в трусы руками, но обнаружил, что у Елены идут месячные. Тогда это спасло девушку, которая помимо этих двух явных нападении подвергалась телефонным преследованиям, угрозам и домогательствам Скакова в рабочее время. Елена уже хотела уволиться, однако Скаков после второго нападения пропал на две недели, и за это время у Елены притупилась бдительность.

Лидерка движения «НеМолчиKZ» Дина Смаилова на своей странице в Facebook’е в посте от 17 октября 2017 года пишет, что Лена «стала жертвой длительных домогательств, угроз и изнасилования прямо на работе – на стройплощадке школы в поселке Верх-Уба».

Экспертиза «не обнаружила следов насилия»?

По словам Ивановой, 5 августа 2017 года около 9 часов утра предприниматель заманил ее в актовый зал, зажал рот и нос рукой, угрожая, что если пикнет, то выкинет в окно, и надругался. Несколько свидетелей видели, как Елена выбежала со слезами, подавленная, через несколько минут после того, как начальник ее позвал на второй этаж строящейся школы. В тот же день Елена написала заявление в полицию. Участковый пытался убедить ее отозвать заявление и взять деньги. Через коллег, которые звонили Елене, Скаков предлагал ей назвать сумму, за которую она заберет заявление. Однако Иванова отказалась от примирения сторон и отправилась в больницу.

1. Заключение судмедэкспертизы

Судмедэкспертиза подтвердила наличие биологических материалов Скакова на нижнем белье Ивановой. 6 августа девушка обратилась в Комитет национальной безопасности с просьбой о защите. 15 августа она позвонила в общественный фонд (ОФ) «НеМолчиKZ» по рекомендации местного блогера Рината Халикова. 17 августа вышло официальное обращение к прокурору ВКО, где она сделала заявление, что не пойдет на примирение сторон. С первого дня после сообщения об изнасиловании девушка, боясь за свою жизнь, просила у следствия защиты от преследований Скакова, его родственников и знакомых, а с 17 августа стала просить об этом публично в СМИ. Публичный и письменный отказ от примирения сторон и откупных, о котором Елена Иванова говорила не один раз, не желают принимать во внимание, когда девушку пытаются обвинить в вымогательстве вместе с блогером Ринатом Халиковым.

Видео ОФ “НеМолчиKZ” с обращением Елены

;

2. Свидетели. Показания участников дела либо меняются несколько раз, либо игнорируются

В Шемонаихинском РОВД Скаков был сначала признан подозреваемым. Так, свидетель №  А, в чьем доме жила Елена в послке Верх-Уба, сначала дала показание, в котором говорила, что девушка вернулась с работы сильно расстроенной около 10 утра и что было заметно, что она плакала. Свидетель № В, коллега Елены, малярша, тоже дала схожие показания, что девушка была грустная и плакала. Однако через неделю свидетели поменяли показания.

Когда дело перешло к следователю Медету Салимханову в Департаменте внутренних дел ВКО, у Скакова вдруг изменился статус – из подозреваемого он превратился в свидетеля, а свидетели еще раз меняли свои показания. Так, свидетель № А позже уже дала совершенно другие показания о том, что Елена вернулась как обычно и ничего странного в ее поведении не было заметно. Свидетель № В тоже отрицала свои первоначальные показания, говоря, что Елена в тот день вскоре вернулась от Скакова, была спокойная, без следов слез.

Правозащитница Дина Смаилова и Елена Иванова возмущены, что следователь Салимханов ни у одного из основных свидетелей ни разу не спросил, почему их показания так сильно разнятся, и отмечают, что не была проведена очная ставка с участием свидетеля № А и Еленой, а также психолого-филологическая экспертиза, которая обязательна для свидетелей, чьи последующие показания расходятся с первоначальными. Также ни одному из свидетелей не задали вопрос, видели ли, как Иванова домогается Скакова – строит ему глазки, как она приглашает его на свидание, как она вокруг него крутится – раз хотели обвинить Иванову в том, что она пыталась добиться внимания Скакова из корыстных целей. Дина Смаилова уверена, что такие вопросы не прозвучали, поскольку следователь точно знал, что Елена пыталась скрыться от Скакова.

Следствие не приняло во внимание показания еще одного свидетеля №С. Елена Иванова оставляла свой сотовый телефон этому коллеге, поскольку Скаков звонил девушке в рабочие часы, а Елена боялась принимать от него звонки. Однажды, когда Скаков спросил Иванову, почему она не берет трубку, девушка сообщила, что забыла сотовый дома, поскольку не могла сказать начальнику, что специально отдает устройство коллеге, чтобы игнорировать звонки Скакова и спокойно работать в положенные часы.

Показания Скакова тоже расходятся. Сначала Скаков говорил, что он спросил номер сотового телефона у Лены и предлагал ей близость. Позже он уверял в обратном, что Елена сама попросила номер Скакова и предложила ему близость, а он всего лишь согласился на то и другое. Распечатка детализации звонков Скакова и Ивановой, которые есть у «НеМолчиKZ», свидетельствуют о том, что с 8 июля 2017 года входящих звонков с номера Ивановой на номер Скакова не было зафиксировано, зато Скаков звонил Ивановой несколько раз.

3. Очная ставка и психологическая оценка

По записи очной ставки психолог дал психологическую оценку Ивановой, что та реагирует на вопросы и говорит эмоционально, а не выдает заученный текст, что позволяет думать, что она говорит правду. Характеристику Скакову психолог не смог дать, поскольку на видео Скаков 1) сидел чуть дальше от обзора видео и, 2) опустив голову, 3) тихо мямлил себе под нос; ко всему прочему, 4) на нем была бейсболка (обычно его не видели в такой кепке), широкий козырек которого давал сильную тень, что лицо Скакова, не говоря уже о его мимике, на видеозаписи вообще не было видно. Вряд ли следователи, сотрудники РОВД, работавшие не первый год на своих должностях, не были в курсе, что тень от козырька кепки и опущенная голова будут мешать при работе психолога.

Айман Умарова, которая на тот момент была адвокатом Елены Ивановой, в материале сайта zakon. «Почему в Казахстане жертвы изнасилований подвергаются давлению и преследованию» говорит о статусе изнасилования в Уголовном Кодексе РК и влиятельных насильниках: «Это преступление средней тяжести, по которому, как правило, не избирают меру пресечения «арест». Но этот человек известен, известен везде, он был в центре скандала по многим делам. Это не простой человек. Поэтому очень сложно работать, когда насильником является человек, у которого есть деньги, или связи».

4. Допросы без адвоката и психолога

Это была единственная очная ставка, записанная на видео, и лидерка «НеМолчи» недоумевает, что остальные очные ставки с участием Елены Ивановой и Ержана Скакова почему-то следствие не пожелало записывать на камеру.

Было много других допросов, на которых Иванову допрашивали без адвоката, на что следствие не имело никакого права. Ни на одном допросе Ивановой не присутствовал психолог: следователь вынуждал потерпевшую десятки раз вспоминать тот злосчастный день, когда она была унижена и растоптана. В итоге следствие закрыло дело об изнасиловании Елены Ивановой, не доведя его до суда, сославшись на то, что девушка не очень-то сопротивлялась Скакову, когда тот ее насиловал. Таким образом, выходит, что следствие не просто поставило под сомнение слова Елены, что она была изнасилована, но пренебрегло многими доказательствами, как например, результат судебно-медицинской экспертизы и заключение психолога по результатам очной ставки, придав делу об изнасиловании иной, противоположный характер: на Иванову подали в суд, обвинив в вымогательстве, а после и в лжедоносе.

Ее морили голодом, или как Елена 4 месяца находилась «под защитой» следствия

8 октября Елена выехала из Алматы, где находится офис «НеМолчиKZ». Она выехала в Усть-Каменогорск, чтобы наладить вопросы с колледжем, который она не смогла посещать в период следствия, и пропала на три дня. Последний звонок перед исчезновением был бабушке: Елена сообщила, что едет к ней в маршрутке в Шемонаиху. Однако до бабушки Лена в тот день так и не доехала. Лидерка движения «НеМолчиKZ» Дина Смаилова забила тревогу, СМИ писали, что Елена исчезла по дороге в Шемонаиху. Пресс-служба ДВД ВКО тогда не дала внятный ответ на вопрос о том, куда пропала Елена, отписываясь, что с Ивановой все в порядке, но где она находится им не известно. Как выяснилось позже, 9 октября 2017 года в 9 утра в гостинице Усть-Каменогорска, где девушка остановилась, ее по сути арестовали и до поздней ночи из нее пытались выбить признание в мошенничестве в сговоре с группой лиц. Допрос был проведен без адвоката.

Дина Смаилова писала на своей странице в Facebook, что проверка содержимого телефона Ивановой не дала никаких доказательств ее вины и «неугодных следствию свидетелей», отчего следователю Медету Салимханову пришлось подобный арест выдать за «защиту» Ивановой: Елену заставили подписать заявление, что она нуждается в защите. Следователь Салимханов сказал ей тогда, что это на пару дней, но в итоге Иванова оказалась «под защитой» Управления по борьбе организованной преступностью ДВД ВКО почти на четыре (!) месяца в конспиративной квартире, за пределы которой она не могла выйти. Все это время девушку снова допрашивали без адвоката и психолога, оказывали давление, морили голодом, она говорила, что от голода у нее кружится голова и все время хочется спать. Страна же за всем этим, как выразилась Дина Смаилова, «цирком» спокойно наблюдала по видеообращениям Елены.

Суд над Ринатом Халиковым

С блогером из ВКО Ринатом Халиковым Елена познакомилась в доме Катпановых через несколько дней после изнасилования. Халикову сообщили, что Иванова стала жертвой Скакова, после чего блогер посоветовал ей обратиться в ОФ «НеМолчиKZ». Позднее Халикова обвинили в вымогательстве. Блогер якобы шантажировал Скакова, начиная с 5 сентября 2017 года, что распространит информацию о том, что Скаков изнасиловал Иванову и это будет пятном на репутации бизнесмена. Суд не учел того факта, что информация об изнасиловании Ивановой вообще-то появилась еще в августе, а 28 августа на международной конференции с участием представителей госорганов, генпрокуратуры, международных и локальных организаций по защите прав человека и СМИ Иванова рассказала о преследованиях и угрозах в случае отказа от примирения со Скаковым и просила защиты. Это открытое заявление Ивановой более того опубликовали около 30 масс-медиа.

На пресс-конференции в Астане от 22 января 2018 года Елена сообщила интересные детали из суда над Халиковым. Она была одним из первых свидетелей и слышала все показания других участников суда, в том числе Халикова и Скакова. 15 января, в первый день суда, говорилось, что все деньги, которые были перечислены в приговоре, были взяты Халиковым в долг у Скакова, что подтвердили как Халиков, так и Скаков. На следующий день говорили уже о вымогательстве. Халиков признал свою вину и попросил прощения у Скакова, тот его простил и просил минимальный срок для блогера. На суде Халиков также попросил прощения у Елены и четы Катпановых за то, что втянул их в это дело.

Причастность Ивановой к делу о вымогательстве доказать не смогли. Однако остается много вопросов. Действительно ли Халиков вымогал деньги и трехкомнатную квартиру у Скакова? Пытался ли он своеобразно помочь девушке из социально незащищенного слоя, оказавшейся в трудной ситуации? Или это была хитрая попытка заманить Елену в ловушку и таким образом выставить Иванову мошенницей, а Скакова обелить от клейма насильника за дивиденды?

Дело Халикова также быстро закрыли, как и начали. Оно является очень показательным еще с нескольких сторон. Дело Ивановой об изнасиловании не дошло до суда, а обращения на многочисленные нарушения в ходе следствия, адресованные заместителю прокурора ВКО Ергали Мабиеву, пока не нашли отклика.

Однако заявления от Скакова были рассмотрено в кратчайшие сроки. Почему? Во-первых, мы живем в патриархальном обществе, где мужская солидарность – это закон. Во-вторых, мы живем в патриархальном обществе, где женщина – это вещь, предмет торга, «шлюха», а если она из уязвимых слоев, то ее можно и нужно насиловать. В-третьих, в нашем обществе сильны кумовство и лизоблюдство, невероятно актуально выражение «Аузы қисық болса да байдын баласы сөйлесін» (Лучше пусть говорит сын богача, даже если у него кривой рот) – именно богатого, властного, а не интеллигентного, образованного, мудрого, честного, совестливого.

«Несовершенство закона»: зампрокурора напомнил, что мы не в США

14 мая Елена Иванова с правозащитниками фонда «НеМолчиKZ» были на еще одном допросе в ВКО, на котором присутствовали адвокаты и заместитель прокурора области Ергали Мабиев. Елена Иванова подробнее рассказала о втором нападении. По словам защитницы Дины Смаиловой, Елена ревела и на этом допросе, на котором присутствовал Мабиев, но опять же отсутствовал психолог. До этого Елена стеснялась говорить, что при втором нападении Скаков залез ей в трусы, а у нее шли месячные, и Скаков, обнаружив месячные, сказал Ивановой, что через три дня все равно ее достанет. Изумленная услышанным защитник Смаилова в присутствии следователя, адвокатов и других лиц, присутствовавших на допросе, задала вопрос Е.Мабиеву: «Значит можно залезть подчиненной в трусы и будешь ходить безнаказанный?», на что заместитель прокурора ответил, что в Америке Скакова сразу арестовали бы, но у нас такого закона (закона о домогательствах и изнасилованиях – прим. авт.) нет. Тогда Дина Смаилова задала еще один вопрос: «Значит, виновато несовершенство закона страны? Значит, надо думать о том, чтобы все-таки закон о домогательствах вводить?» Дина Смаилова сообщает, что именно заместитель прокурора ВКО Ергали Мабиев подписал все отказы на жалобы на работу следствия от «НеМолчиKZ» и адвоката Айман Умаровой.

Еще одна из «уятсыз»?

Елену стали обливать грязью еще с первых дней, как она написала заявление. Особенно в этом деле старался небезызвестный журналист казахстанского “желтого” издания, ранее пытавшийся грязью облить другую подзащитную фонда Жибек Мусинову. Скаков заявил, что Елена сожительствовала с его шурином и прорабом Оразбеком Катпановым. Журналисты и следователи хотели подвести к мысли, что Иванова очередная «уятсыз» (бесстыжая), которая с ранних лет ведет распущенный образ жизни.

Смаилова и Иванова говорят, что в обвинительном акте Елене Ивановой следователь Салимханов исказил данные в пользу якобы потерпевшего от лжедоноса Скакова и, основываясь на ничем не подтвержденных личных домыслах, написал, что Иванова по указанию Катпанова общалась по телефону со Скаковым. В показаниях Иванова неоднократно сообщала, что Скаков через пару минут после знакомства с ней, позвонил ей на сотовый телефон. Этот первый звонок Скакова зафиксирован от 8 июля 2017 года.

Также, когда Скаков пытался затащить Иванову в туалет, их видел рабочий, о чем Иванова сообщила «НеМолчиKZ» и фонд просил допросить данного свидетеля, имя и местонахождение которого им известно.

По мнению представительниц «НеМолчиKZ», обвинения Ивановой в лжедоносе основываются на личной переписке Ивановой между Катпановым, в которой Елена сообщала Катпанову о всех нападениях и домогательствах Скакова. Катпанов, зная Скакова лично как родственника и как начальника, давал ей стандартные советы: у кого просить помощи, если произойдет изнасилование, которые дал бы любой человек. Также он сообщил Ивановой, что на каждом объекте, есть такая Лена, которую изнасиловал Скаков, о чем он говорил и на пресс-конференции в Астане. Находясь в больнице на лечении, Катпанов ничем не мог помочь Ивановой, кроме советов и предостережений. Лидерка движения «НеМолчиKZ» Дина Тансари говорит, что данные смс-переписки представлены не в полном объеме, вырваны из контекста и не дают объективную картину происходящего.

Еще один момент, который вызывает вопросы, почему Скаков сказал следствию, что Катпанов якобы был уволен из «Өскемен құрылыс» и это увольнение послужило поводом спланировать против Скакова преступление с участием Ивановой. И хотя всем было известно, что Катпанов с 28 июня 2017 года лежал в больнице в тяжелом состоянии и находился на длительном лечении, следователь Салимханов не принял во внимание состояние Катпанова и составил обвинительный акт, основываясь только на слова Скакова. Так, Елену обвинили в сговоре с Катпановым с целью незаконного обогащения.

Правозащитница Дина Смаилова комментировала: «Достоверно зная, что Иванова ни разу не звонила Скакову сама, что не писала смс, но лишь отвечала и то не всегда, чаще отклоняла преследования Скакова, Медет Салимханов, вводя в заблуждение прокуратуру и суд, пишет, что между ними установлена длительная связь. Достоверно зная из полного объема смс-переписок и распечаток звонков компании “Картел”, Салимханов скрывает от следствия смс-сообщения, подтверждающие, что Скаков с 8 июля 2017 года домогался Ивановой, преследовал ее, угрожал ей увольнением, если та не поднимет трубку. Следователь намеренно выставил Скакова жертвой, вводит в заблуждение следствие, сообщая, что Иванова и Катпанов инсценировали изнасилование».

Во всех этих делах, связанных с именами Елены Ивановой и Ержана Скакова, очевидно, что следствие пытается выгораживать властного бизнесмена. ОФ «НеМолчиKZ» уже говорил о своем недоверии следственной группе, во главе которой действует Медет Салимханов, и просил, чтобы этого следователя отстранили от дел, но опять запрос был отклонен. Также «НеМолчиKZ» требовали проведения очных ставок, экспертиз и анализов, как полагается, а не как получится или как выгодно Скакову. Однако пока «НеМолчиKZ» получает отказы, подписанные рукой заместителя прокурора ВКО, а ныне испольняющего обязанности прокурора области Ергали Мабиева.

Йоханна Акбергенова

Фото Йоханны Акбергеновой

P.S. Изнасилование – это преступление не только против женщины, но и против общественных отношений, охраняемых законом – против половой свободы, половой неприкосновенности. Изнасилование влечет как психологическую травму, так и физическую. И речь не только о повреждениях половых органов, полости рта, прямой кишки, синяках, ссадинах, порезах, которые происходят в момент изнасилования. У жертв изнасилования помимо хронической боли в тазовой области велик риск заболевания различными видами рака, связанных с особенностями женского организма, например, рак груди, рак шейки матки, рак яичников. Часто наблюдается такое явление, когда у жертв либо в результате изнасилования, либо в последующем рождаются дети с инвалидностью. Таким образом, изнасилование – это преступление и против здоровья будущего поколения.

От редакции

Напоминаем, что 1-го июля 2018 года в социальных сетях стартовал проект за ужестожение статьи об изнасилованиях и домогательствах с хэштегами #НетПримирениюСнасильникомKZ и #НетХарассментуKZ. Елена Иванова является одной из многочисленных участниц проекта, который поддержали ОФ “НеМолчиKZ”, “Мой дом”, “Она” (Россия), а также украинские феминистки_ты, активистки_ты. К ним подключатся также правозащитницы_ки, феминистки_ты из Кыргызстана и Грузии.

Любая перепечатка, ссылки, копирование фрагментов текста, цитат материала производится только с разрешения Казахстанской феминистской инициативы “Феминита”.